Недавно бетонный саркофаг 4-го энергоблока накрыли сверхпрочной аркой. Специалисты уверяют: опасность миновала, — пишет КП.
Фон понизился
Огромная арка виднеется за несколько километров на подъезде к ЧАЭС. Реактор спрятан под ней, и кажется, уже ничто не напоминает о масштабах трагедии. На территории станции, которая ограждена бетонным забором и колючей проволокой, снуют работники в униформе.
— Энергоблок смотрит не в открытое небо, как раньше, а в закрытый «шалаш», — объясняет руководитель проектов «Укрэнергомонтаж» в зоне отчуждения Анатолий Дмитришин. — Что бы ни случилось внутри, наружу ничего опасного больше не просочится.
В сентябре 2015 года сотрудники компании «Укрэнергомонтаж» (она входит в состав государственной корпорации «Укрбуд») приступили к возведению мощных железобетонных стен с западной и восточной стороны объекта. Вместе с аркой, которую построила французская фирма «Новарка», они создали новый безопасный конфаймент над взорвавшимся реактором.
На станции говорят, что после монтажа конфаймента радиационный фон в зоне ЧАЭС понизился почти в два с половиной раза.
Сейчас строители «Укрэнергомонтажа» завершают работы для полной герметизации арки.
— Мы проверяем шлюзы, зазоры, чтобы полностью закрыть все отверстия над саркофагом. В ближайшее время специальная мембрана будет установлена на анкеры герметизации технологических зданий и других конструкций, примыкающих к арке. Над анкерами мы и работали в последнее время, — говорит руководитель проекта.
После установки мембраны, по словам специалиста, внутреннее пространство арки будет полностью изолировано от окружающий среды. Герметизацию планируют завершить в октябре 2017 года.
— Так блок закрывают на сто лет. Затем должны придумать, как извлечь все опасные предметы и радиоактивные отходы, которые находятся под аркой, и как их экологически безопасно захоронить, — объясняет Дмитришин.
Будет новая железнодорожная ветка
Как будут изолировать радиоактивные отходы, пока точно не знают. Специалистам компании «Укрэнергомонтаж» предстоит построить железную дорогу. Подготовительные работы уже начались.
Железная дорога соединит строительную площадку хранилища отработанного ядерного топлива и существующую линию Вильча — Янов, которая долгие годы не использовалась и сейчас находится в полуразрушенном состоянии. Общая протяжность путей составит шесть километров.
Итак, точку в истории Чернобыльской АЭС ставить рано. Работы продолжаются, работает и сама станция. Хоть остальные блоки и остановлены, но режим контроля за ними поддерживается. Сам город Чернобыль тоже живет своей обычной вахтенной жизнью. А на КПП, который ведет в 30- и 10-километровую зону, жесткий контроль. Всех визитеров строго проверяют на специальных аппаратах. Мы тоже прошли проверку — все чисто!
|
В ТЕМУ
О гигантских сомах и заброшенных деревнях
Личные впечатления журналиста «КП» в Украине» после поездки в Чернобыльскую зону.
Мои коллеги, неоднократно писавшие о Чернобыле и все о нем знающие, снисходительно отнеслись к моему восторженному, переполненному впечатлениями от поездки в зону отчуждения лепетанию.
— Я видела тот самый знаменитый рыжий лес, который в свое время накрыло радиационное облако! — с восхищением говорила я. — Там еще вдоль обочины стоят желтые знаки с изображением красного восклицательного знака. Они предупреждают: дальше отмеченной линии — вглубь леса — нельзя!
В ответ — лишь снисходительный взгляд.
— На КПП я видела прибитые к березе оленьи рога, покрашенные в голубой цвет. Нацгвардейцы смеются, говорят, олени тоже проходят пункт пропуска. Если радиационный контроль не проходят, то рога им спиливают!
— Еще какие-нибудь особенности из жизни «чернобыльских животных»?
— Черная кошка Нюська больше пяти лет «несет службу» на КПП. Она даже мордашку отворачивает, так как знает: там нельзя фотографировать.
— Сомов кормила?
— Да! В водоеме под мостом сотни язей. И три сома. Один, правда, по словам работников, куда-то пропал. Но когда я рыбе хлеб бросала, сом вынырнул. Его одни Бореем зовут, а другие Федором.
— Может, это два разных сома? — махнули рукой коллеги и окончательно повесили на меня штамп «наивной девочки».
Может, и так. Но на меня, несведущую, увиденное в зоне отчуждения действительно произвело впечатление.
От села Копачи, в нескольких километрах от города Чернобыль, почти ничего не осталось. Из-за густых деревьев выглядывают разрушенные домики с покосившимися крышами. Вдали виднеются полуразваленные коровники без окон. Уцелели железные двери, запертые на тяжелый засов. Вокруг зданий все зеленеет: молодые клены, кусты, пробивается новый бурьян. Природа берет свое…
Если проехать по Украине, то можно увидеть сотни таких же заброшенных сел.
В самом Чернобыле теплится жизнь. Возле административных помещений — клумбы с цветущими тюльпанами. Мимо катит мужчина на велосипеде. Зашла в продуктовый магазин. Хлеб, колбаса, минералка. Цены — практически как в Киеве.
В некоторых домах живут работники Чернобыльской станции. Их квартиры легко вычислить по пластиковым окнам. Тем более зловещим кажется соседство с заброшенными пустыми домами.
По словам работников, спустя несколько лет после аварии некоторые старожилы вернулись в свои дома.
— Помню, несколько лет назад проезжал в районе Копачей, — рассказывает мой собеседник по имени Андрей. — Вдруг на обочине — бабка лет 70-ти голосует. Даже страшно стало внезапно увидеть здесь живого человека. Подвез ее в село. Она рассказала, что с мужем вернулись. Корову держали, хозяйство… Потом эта самая бабка к нам на станцию приходила, просила помощи — деда ее разыскать. Пошел за травой, да так и не вернулся. Мы и в МЧС сообщили тогда. Но так и не нашли его.
Возвращаясь в Киев, глядя на мелькающий за окном лес, я думала, что когда-нибудь и здесь снимут грозные предупреждающие знаки, села оживут, леса откроют для туристов, и о страшной трагедии, которая здесь произошла, будет напоминать лишь гигантская арка саркофага.
|
|
