В интервью немецкому изданию Süddeutsche ZeitungАлексей Миллер, директор Центра изучения культурной памяти и символической политики в Европейском университете Санкт-Петербурга, объясняет, почему Запад по сей день преуменьшает вклад России в победу над фашистской Германией и почему это так ранит русскую душу.
Отвечая на вопрос издания о том, почему в России победа во Второй мировой войне имеет гораздо большее значение, чем в США, Франции или Великобритании, Миллер отметил: «Если сравнить количество жертв войны, будет очевидна большая разница. Горе, причиненное Советскому Союзу нацистским вторжением, огромно. Но есть и другая причина: победа играет сегодня роль основополагающего мифа для российского общества, это крайне важно. В республиках Российской Федерации есть много этнических групп, имеющих разные воспоминания. Но 9 мая все могут собраться вместе и отпраздновать победу».
«У каждой страны есть своего рода миф, который имеет ключевое значение для ее исторической памяти. Для Соединенных Штатов это, вероятно, независимость от Великобритании, для Франции, возможно, революция и так далее. Для Советского Союза это также была революция 1917 года, но для сегодняшней России она больше не играет никакой роли. Единственное событие, работающее в качестве основополагающего мифа, — это Великая Отечественная война и победа», — пояснил историк.
«В Европе наблюдается организованное стремление принизить вклад России в победу. Это следует линии, которую задают такие страны ЕС, как Польша и прибалтийские государства. Это не невежество, это осознанная политика. Думаю, что для наших отношений с Западной Европой это еще будет иметь большое значение», — подчеркнул Миллер.
«(…) На кону стоят действительно важные вещи. В XX веке нацистский режим считался абсолютным злом, а Холокост — абсолютным преступлением, таков был нарратив. Теперь у нас новый нарратив, которые внушает, что было два абсолютных зла, нацисты и советский режим. Роль Советского Союза как страны, остановившей Холокост, больше не признается. Это большой вопрос символического капитала», — указал Миллер.
«То, что сейчас происходит, это своего рода этнизация жертв и русификация преступников. Пример: если описываются изнасилования немецких женщин во время войны, то их совершали Советы или русские. Если речь заходит об освобождении Освенцима, то советская армия состояла не из русских, а из украинцев, потому что это были бойцы 1-го Украинского фронта. Никто не хочет объяснять, что эти воинские соединения были названы по направлению их наступлений, а не по месту, где они формировались. Путину достаточно лишь назвать заявления европейских политиков об освобождении Освенцима, утверждающих, что Освенцим освободили войска союзников, и даже не упоминающих Красную Армию. Он передает это населению и спрашивает: нужно ли мне действительно объяснять вам, что эти люди — русофобы? Для российского общества эта победа священна. Они слышат нечто подобное и думают: да, мы тоже так считаем», — отметил собеседник издания.
«Урсула фон дер Ляйен, председательница Еврокомиссии, совместно с председателями Совета Европы и Европейского парламента подписала заявление, которое начинается со слов о том, что союзники освободили концентрационный лагерь смерти Освенцим-Биркенау. Ни слова о том, что это были советские войска, — подчеркнул Миллер. — Я был первым, кто объяснил российскому обществу, что значит резолюция Европарламента, принятая в сентябре 2019 года. Эта резолюция описывает Советский Союз и фашистскую Германию как два в равной степени страшных тоталитарных режима, которые одни несут ответственность за войну и все ее зверства. И, согласно ей, только Россия должна вынести свой урок, никто другой. Но моя реакция здесь отличается от официальной линии. Официальная линия такова: мы на войне памяти и мы должны защищать нашу точку зрения. Я говорю: мы находимся в состоянии войны, но даже на войне памяти нужно думать о том, как заключить мир».
«Прежде всего нужно признать, что не весь Запад думает так. С Европой мы должны поддерживать по возможности добрососедские отношения. Путин слишком концентрируется на конфронтации. Или, может быть, не сам Путин, а люди, которые реализуют эту политику. Политика вертится вокруг конфликтов, а память — вокруг преодоления конфликтов. (…) В том, что касается исторической политики, Путин — оппортунист. Если он воспринимает кого-то за границей как возможного партнера, он всегда сигнализирует о готовности искать общую основу. (…) Все помнят, как Вилли Брандт встал на колени в Варшаве. Но помнит ли кто-то, что Путин вставал на колени перед памятником в Катыни? Никто не помнит, как Путин вставал на колени. Потому что это никого не интересует», — отметил историк.
«Я думаю, эта стратегия была в Восточной Европе изначально, прежде всего на Украине и в прибалтийских странах. После освобождения от Советского Союза они оказались в неудобном положении, потому что многие индивидуумы, боровшиеся во время войны против Советов, активно участвовали и в Холокосте. Если Холокост — это центральное зло, то единственный путь — это наказание. Их стратегия теперь стала заключаться в том, чтобы объяснить Западной Европе: мы пострадали от двух тоталитарных режимов, поэтому мы обладаем по отношению к вам моральным капиталом. Во-вторых, мы наблюдаем крайнюю активизацию этой тенденции после 2014 года, после украинского конфликта и аннексии Крыма», — пояснил Миллер.
Отвечая на примечание издания о том, что конец Советского Союза в 1991 году стал освобождением для восточных европейцев, а большинство россиян считает его сегодня поражением, историк подчеркнул: «В определенном смысле да, конфликт начался тогда. Но россияне были готовы считать 1991 год победой. И освобождением. (…) Они хотели стать частью цивилизованного мира, как называл это Горбачев, что означало бы своеобразное членство, например, в ЕС или НАТО. Российская элита до 1994, может быть, до 1995 года, отчаянно желала такого членства. Выяснилось, что никто не хотел ее принимать. К тому же ВВП упал тогда на 40% и оставался на таком уровне на протяжении 10 лет. По стране прокатилась волна самоубийств и убийств, которые отражали этот экономический спад. Представлять россиянам 1991 год как победу означает выдавать их за идиотов».
